Делаем страницу из некрономикона
Дубликаты не найдены
По мотивам Лавкрафта.
Однако, здравствуйте. Сегодня поделюсь работами на одну с излюбленных тем: творчество Лавкрафта, были сделаны обложка для паспорта и картхолдер на 1 (одну) карту с небольшым отделением для налички или ещё карты.
Рисунки вытиснены на коже (на холдере с небольшой формовкой), расписаны скпиртовыми красками и акрилом. Надписи на внутренней части обложки нанесены путем лазерно-утюжной печати и также затонированы спиртовыми красками.
Думаю, Ктулху в представлении не нуждался. На холдере-же изображен Король в желтом, он же Хастур. Также на тыльной стороне разместился канонічный Желтый знак и отсылка к сериалу «Настоящий детектив».
Ну и фото на фоне книги Р. Чемберса «Король в желтом»
Другие работы и детали процесса в соц. сетях:
Органайзер для игры «Древний Ужас» (все дополнения)
Будучи поклонником творчества Лавкрафта, наткнулся лет 5 назад на обзор настольной игры «Древний Ужас». До этого моими настолками были игры типа кинь-двинь в далеком детстве и со современной индустрией был совершенно не знаком. Посмотрел еще пару обзоров, почитал правила.
«Мне такое интересно», — подумал я и купил игру вместе с первым допом. Это были непередаваемые ощущения от распаковки, выдавливания жетонов, рассматривания карт твоей первой большой настольной игры. Игровой процесс радовал не меньше и до сих пор это моя самая любимая игра. Со временем «Древний Ужас» обрастал новыми допами и подготовка становилась все дольше по времени (вытягивать все из зип-пакетиков еще то удовольствие).
«Хватит это терпеть, буду делать органайзер».
Первый органайзер делал из 3мм переплетного картона и он умещался в 2 большие коробки. Выглядело это все вот так:
И вот в конце прошлого года, на Новый Год, жена дарит мне 2 последних дополнения. Вся гора карточек и жетонов перестает нормально влазить в две коробки (да и раскладывать все уже не так удобно и быстро как раньше). Подсмотрев у ГБА Ктулху-бокс с игронайзером решил делать нечто подобное.
В этот раз решил делать из 2мм переплетного картона (он легче и его проще резать). Сделал выкройки под все (ссылка на них будет в конце поста).
Переводим выкройки на картон с помощью кальки и начинаем вырезать. Долго вырезать =).
В выкройках нет выемки под пальцы, для удобного доставания карт. Я делал ее уже позже, 15мм от краев и 15мм высота. Вы же можете сделать ее как угодно и как будет удобно.
Далее клеим коробки (я использую полимерный клей, крепкое соединение и быстрое высыхание) и красим черной акриловой эмалью.
Дальше укладываю это все как примерно будет в боксе
Замерил размеры будущего Ктулху-бокса. Внутренние размеры: 43см*32см, высота 17,5см.
Бокс для прочности делал из 3мм переплетного картона, дно из двух склеенных листов с выемкой (на фото будет понятно).
Клеим коробку, углы укрепляем армированной лентой.
По крышке: коробка может «гулять», поэтому замеряется индивидуально, обязательно делаете отступ (у меня 4мм), что бы крышка налазила на коробку не впритык.
Клеим картинки для красоты, красим.
Укладываем все наше добро в бокс. Также в коробке 2 мешочка: один с уликами, другой для монстров.
Все уложено и еще остается место под планшеты игроков (пока не делал, но планирую).
— под каждые приключения и контакты на доп. полях отдельные боксы (4шт, укладываются друг на друга) + отдельный бокс для приключения и колоды таинственных руин (на них укладывается бокс для древнего в игре).
— в боксе для древнего выкладываются его тайны, спец. контакты, поисковые контакты.
— уникальные активы разбиты на 4 типа, состояния на 6.
— под артефактами ложатся памятки, заклинания разбиты на 3 типа (если надо случайное, бросаем кубик 1,4 — тянем сверху, 2,5 — из середины, 3,6 — снизу).
— под картами экспедиций свободный лоток (некоторые прелюдии предписывают разбить колоду экспедиций на две).
— бокс для мифов в игре имеет 3 отделения (один собственно для мифов, второй для хранения прелюдий, третий для памяток).
— выкройка для контактов в локациях печатается на бумаге формата А3.
Ссылка на выкройки:
Спасибо за внимание.
Стивен Кинг: способный ученик Лавкрафта
Это первая из запланированных статей о рассказах Кинга. В следующих мы планомерно рассмотрим разные аспекты творчества Короля, ну а сегодня…
Признаться честно, начать хотелось немного с другой темы, но к утвержденному выбору меня сильно подталкивали две вещи. Первая – неизгладимая любовь к историям Лавкрафта; она-то и заставляла меня подспудно анализировать творчество Кинга на предмет параллелей, аллюзий и отсылок к творениям господина из Провиденса. Вторая – когда я в свое время взял в руки первый сборник рассказов Кинга и открыл его, то обнаружил, что первый рассказ в книге – «Поселение Иерусалим» – написан не только в стилистике Говарда Филлипса, но и вообще по всем его лекалам.
Нетрудно догадаться, что подобным образом Кинг отдал дань уважения создателю Мифов Ктулху. Но остановился ли он на этом? Вот о чем мне сегодня и хочется поговорить.
Дьявольский порошок с Плато Ленг
Вообще говоря, отсылки к Лавкрафту – давняя традиция у писателей хоррора (и не только). Само по себе творчество Говарда Филлипса к этому очень располагает: мол, коль уж оставил потомкам богатую и глубокую аки Марианская впадина мифологию, то будьте любезны ей пользоваться. Хотя бы в час по чайной ложке.
У Кинга с этим, можно сказать, полный порядок. Речь у нас пойдет в основном о его рассказах, хотя не упомянуть роман «Нужные вещи», к примеру, будет кощунством. Мало того, что фамилия антогониста – Гонт – отсылает нас к ночным бестиям (Night-Gaunt) из «Сомнамбулического поиска неведомого Кадата», так ведь и кокаин господин Гонт предпочитает не абы какой, а именно с Плато Ленг!
Забавно? И так у Кинга часто. К примеру, богохульный Некрономикон, книга мрачных тайн и сводящих с ума секретов, служит одному из кинговских злодеев с ужасной целью: заставить полюбившуюся девушку полюбить злодея в ответ («Я знаю чего ты хочешь» из сборника «Ночная смена»).
«Это надругательство!», скажет ретивый фанат Лавкрафта, и в чем-то я с ним даже соглашусь; ладно хоть Ктулху ядерной ракетой убивать никто не додумался (надеюсь).
«Некрономикон» — лучшее руководство по пикапу
Во мгле что-то есть
Однако нельзя не признать, что несколько раз оммажи и аллюзии у Кинга получались отличные и без всякого юмора.
Из самых прямых и «топорных», но все-таки эффектных – упоминание Хастура, Короля в Желтом в рассказе «Бабуля». Придумал его имя Амброз Бирс, позаимствовал Роберт Чемберс, а Лавкрафт обожествил в своем пантеоне со всей присущей мэтру небрежностью, оставив последователям широкое поле для обсуждений и споров.
Говоря об аллюзиях, нельзя не сказать пару слов о повести «Туман». Щупальца, жуткие, почти неописуемые монстры – ничего не напоминает? Да и сам по себе туман здесь наглядно демонстрирует лавкрафтианский ужас похлеще любого чудища, в нем запрятанного; неизвестность и неопределенность – вот два столпа, на которых держится львиная доля саспенса и благодаря которым читать историю о запертых в магазине людях становится жутко интересно. Лавкрафт писал: «Мы живем на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния». Герои «Тумана» оказываются ровно в такой ситуации: магазин – островок невежества, паники и страха, за окнами – море бесконечного тумана, и уходить далеко в этот туман действительно не следует.
Вот только что страшнее в «Тумане» – чудовища вне магазина или внутри него?
Как тут не вспомнить экранизацию повести от Фрэнка Дарабонта?
Как писать лавкрафтианские истории?
Говоря откровенно, действительно лавкрафтианских у Кинга всего два рассказа. Зато какие это рассказы!
Уже упомянутый, «Поселение Иерусалим», формально можно считать самым лавкрафтианским у Кинга. Состоит он из набора писем и записей в дневнике американского аристократа, датируемых 1850 годом, а сюжет его намеками и схематикой отсылает нас к «Крысам в стенах» – возможно, самому жуткому произведению Говарда Филлипса. Стоит отметить, что все внешние признаки рассказ перенимает успешно, однако подобная мимикрия позволяет задать вопрос: зачем читать «Поселение Иерусалим», если есть «Крысы в стенах»? И как писать лавкрафтианские рассказы, если Лавкрафт заведомо написал их лучше?
Ответ на этот вопрос дает нам «Крауч-Энд» – произведение, в котором вы уже не найдете ни эпистолярности, ни страдающих аристократов, ни богохульных обрядов, но зато встретите действительно пугающую, великолепно прописанную и плотную атмосферу – заряженную, буквально искрящуюся. Летним лондонским вечером в полицейский участок вбегает перепуганная молодая женщина и заявляет, что ее мужа схватило какое-то чудовище – завязка уже неплохо интригует, правда?
«Они проезжали мимо надписи «Крауч-хилл-роуд». К ним приблизились старые кирпичные дома, похожие на сонных вдовствующих членов королевской фамилии; казалось, что они смотрят на такси пустыми глазницами своих окон».
Именно в атмосфере лавкрафтианской прозы и кроется ее тонкое, незыблемое очарование, заметить которое, пожалуй, бывает сложно. Но те, кто его замечают, уже не остаются равнодушными; Кинг, с его удивительным талантом рассказывать интересные истории, по всей вероятности, хорошо это прочувствовал – и потому в «Крауч-Энде» воспользовался наследием Лавкрафта с хирургической точностью.
«Тогда, когда вокруг тишина, и стоит поздняя ночь, как сейчас, я говорю себе, что весь наш мир, всё, о чём мы думаем, приятное, обыкновенное и разумное — всё это похоже на большой кожаный мяч, наполненный воздухом. Только в некоторых местах кожа эта протёрлась почти насквозь. В местах, где… где границы очень тонкие».
Стоит признать: сравнивать прозу Кинга и Лавкрафта – занятие в каком-то смысле странное. Все-таки, оба писателя весьма своеобразны и самобытны, а уж разница эпох, в которых они жили и творили, и вовсе порождает настоящую пропасть, за которой трудно различить меру влияния. И все-таки она есть.
Так что же перенял Кинг у Лавкрафта? Думаю, главное – умение выстраивать ту самую атмосферу, в которой и рождается ужас. Полагаю, никто не станет спорить: уж чего-чего, а атмосферности в произведениях Говарда Филлипса хватает.
Однако тут же возникает и интересное отличие. Лавкрафт делал ставку на страх непознанного, находящегося извне – ужас перед Древними Богами, далекими пришельцами с неизвестных миров, культистами, почти утратившими свою человечность.
Кинг же поступает совершенно иным образом, акцентируя внимание читателя преимущественно на том ужасе, что кроется внутри него самого и внутри остальных людей. Именно потому он и не пишет о жутких непознаваемых богах; они, как инструмент, не очень хороши для подобных целей.
Стивен Кинг пишет о наших воспоминаниях и детских страхах; о безумии, что скрывается где-то внутри нас, терпеливо ожидая, когда платина благоразумия даст трещину; об ужасах, порождаемых человечеством каждый день в виде ожесточенного, садистского насилия по отношению к ближнему своему. А главное – он часто пишет о смерти; о маленькой тихой смерти, что каждый из нас носит при себе, не особенно об этом и задумываясь.
И, разумеется, Кинг способный ученик Лавкрафта – уже хотя бы потому, что пишет о том, что сам считает страшным.
Если эта статья вам понравилась, ее автор обитает тут. Спасибо за внимание!
Источник
