Истории песен и романсов Музыка Аркадия Островского, стихи Льва Ошанина.
Творческая манера Аркадия Ильича Островского предполагала первоначальное создание музыки, а когда она удавалась начинался поиск стихов. Так было и в этот раз. Композитор пригласил к своему роялю многолетнего друга поэта Льва Ивановича Ошанина и показал ему оригинальную и очень простую мелодию. Далее рассказ об этой песне и о всём цикле основан на воспоминаниях Л.И.Ошанина (курсив). «Сначала казалось, что это где-то на зимовке, в противовес вьюге и всему суровому миру, неотвязное лирическое воспоминание. Нужен был только припев, совсем другой, — суровый и глубокий, придавший бы всей песне характер взрослый, романтический. Но вот появился припев. И оказался совсем другим —легким-легким и юным-юным. И сразу выяснилось, что это совсем иная песня. Даже не песня, а песенка. О чем? О том, что происходит каждый день рядом — у нас во дворе, о простом и маленьком чуде — первой любви, когда человек еще сам не понимает, что с ним случилось, а он уже стал лучше, богаче, сильнее. « В апреле 1962 года песня прозвучала в радиопередаче «Доброе утро» в исполнении Иосифа Кобзона. Кобзон не был её первым исполнителем, до него в концертах «А у нас во дворе» пели Владимир Дёмин и Анатолий Сумский, но именно после исполнения Кобзона песня получила самое широкое признание.
А у нас во дворе есть девчонка одна, Между шумных подруг неприметна она, Никому из ребят неприметна она
Я гляжу ей вслед Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу
Есть дружок у меня, я с ним с детства знаком, Но о ней я молчу даже с лучшим дружком, Почему-то молчу даже с лучшим дружком.
Не боюсь я, ребята, ни ночи, ни дня, Ни крутых кулаков, ни воды, ни огня, А при ней словно вдруг подменяют меня.
Вот опять вечерком я стою у ворот, Она мимо из булочной с булкой идёт. Я стою и молчу, и обида берёт.
Или утром стучит каблучками она, — Обо всём позабыв, я слежу из окна И не знаю, зачем мне она так нужна
Я гляжу ей вслед Ничего в ней нет. А я все гляжу, Глаз не отвожу
«Первая же передача вызвала множество писем: письма требовали повторения песни, рассказа — как и почему она появилась, наконец, продолжения. Несколько месяцев работники радио повторяли песню, отвечали корреспондентам. Наконец они не выдержали натиска и заявили, что мы с Островским должны взять огонь на себя, — радиослушатели все упорнее настаивают на том, чтобы было написано продолжение этой простой истории. Это было странно. Пожалуй, впервые. Мы задумались — почему так? У нас часто поругивают нашу молодежь за то, что она любит песни «с душком», «с гнильцой», легко подхватывают тот мутноватый сексуальный поток «шлягеров», которые идут к нам с Запада, а в последние годы широко изготавливаются и у нас. Это был совсем другой случай. Песенка наша была о самом чистом, о самом незавершенном чувстве. Оказывается, молодежь с радостью подхватывает такое. Оказывается, это и сегодня её волнует, как волновало всегда. Может быть, мы мало думаем о настоящих духовных запросах юности? Делать нечего — пришлось нам писать продолжение истории. И вот в ноябре 1962 года прозвучала в «Добром утре» вторая песенка из цикла «И опять во дворе».
Песенка эта писалась в нашем Доме творчества, Малеевке, где мы жили в ту пору оба с Островским. Вся солнечная, лучистая, как ни смешно, эта песенка создавалась в ту пору, когда Островский был после тяжелой болезни, а мне в ближайшие дни предстояла сложная операция. Надо сказать, что, работая над ней и написав её одну, мы перепробовали множество самых разных музыкальных и поэтических вариантов, которые иногда были уже совсем готовыми песнями. Но все это так и осталось вариантами. Прозвучала эта песенка, когда я лёг в клинику Б.В.Петровского на операцию. И было грустно и смешно: в тяжёлые для меня минуты сесгры и больные бегали ко мне и просили слова этой песни. Песня вызвала такую же реакцию, как и первая. Опять вопросы — почему они написана, просьба познакомить с нашими героями. И снова решительные требования продолжения нашей истории. Нам казалось, что продолжать, собственно, нечего. Но поток писем был слишком велик. Получилось что-то совершенно новое, никогда ещё в истории не было таких песен с продолжением. На этот раз особенно активными были девушки. Казалось бы, о них так высоко и тепло было сказано, а они обиделись: «Он поёт о своей любви, а она, что же, права голоса не имеет?» Нам захотелось написать девичий ответ на первые две песни. Захотелось, но было очень боязно, — даже в романах обычно бьюает так, что первая книга удается, вторая читается из любви к первой, а третья вообще ни в какие ворота не лезет. Нередко что-то в этом роде получается и с кинофильмами. Есть даже такое ходячее: первая серия — первый сорт, вторая серия — второй сорт, третья серия . И всё-таки нам пришлось написать третью песню. Она прозвучала в «Добром утре» в марте 1963 года в исполнении Майи Кристалинской.
Гы не грусти, может быть, ещё встретимся, — Я от тебя не сбегу никуда. Сколько в пути ни пробуду я месяцев, А возвращусь хоть на вечер сюда
И опять во дворе Нам пластинка поёт И проститься с тобой Всё никак не дает.
Не отнимай свою руку, пожалуйста. Как бы судьба ни сложилась для нас, — Завтра забудь меня, маме пожалуйся, А поцелуй на прощанье хоть раз.
В туфлях на гвоздиках, в тоненьком свитере, Глупая, всё тебя мучит одно — Как бы подружки тебя не увидели Да старики, что стучат в домино.
Губы не прячь и вокруг не поглядывай. Ты уж как хочешь, а мне по душе Помнить квартиру сто двадцать девятую, Твой огонёк на шестом этаже.
И опять во дворе Нам пластинка поёт И проститься с тобой Все никак не даёт.
«Была даже минута, когда мы написали четвертую песню. Это была песня-письмо из далёкого края, письмо юноши, становящегося взрослым. Эта песня прозвучала по радио один раз и тоже вызвала письма и просьбы ее повторить. Но мы с Островским тихо-тихо отобрали её у радио и сунули обратно в письменный стол. Почему? Причина была такая. Выяснилось, что мы с Островским совершенно по-разному её трактуем. Ему казалось, что один куплет в песне лишний. А мне думалось, что этот куплет самый важный. Значит, что-то ещё не сложилось. Я не могу сказать, что она хуже трёх первых, но если мы засомневались в ней, то ещё неизвестно, имеет ли она право на существование.»
Думается, здесь Лев Иванович не совсем искреннен. Песня была, пел Иосиф Кобзон и не только на радио. И какое имеет значение, что «по-разному её трактовали» авторы, коль она была уже в готовом варианте и, действительно, «не хуже трёх первых»? К тому же, песни были не сами по себе, а составляющими повествования и вырванный из хроники взаимоотношений героев трёхлетний период разрушил стройность и простоту изложения цикла. Запись этой песни удалось найти и судить о её качестве и актуальности для цикла могут слушатели:
Здесь леса и горы вокруг, Каждый третий парень — мой друг Для тебя в течение дня Просто нет минут у меня.
Ночью мне немножко тревожно И сна почему-то нет. Ночью жалко, что невозможно Увидеть в окне твоей лампочки свет.
Можно предположить, что песню запретили из-за отсутствия бодрости и радости, которые должны сопровождать советскую молодёжь при службе в армии или на комсомольских стройках, где оказался герой цикла. Вариант вынужденного отсутствия героя в других местах по тем временам в песнях не вероятен. Лев Иванович всегда был лоялен к властям и строю, потому, возможно, в таком запрете признаваться не хотел. Иосиф Давыдович на вопросы о четвёртой песне отвечал или, что её не было, или, что это «Доверчивая песня», которая, хотя и тех же авторов, но стилистически явно вне цикла.
«18 сентября 1966 года всё-таки по радио в «Добром утре» прозвучала как бы четвёртая песня из этого цикла. Это совсем другая песня — не та, о которой я только что рассказывал. Всё это время и мне и Островскому продолжали задавать вопросы — что происходит с нашими героями, где они сейчас, как они себя чувствуют? В песне, которая называется «Спустя три года», мы написали о возвращении нашего героя.»
Ты глядел на меня, ты искал меня всюду Я, бывало, бегу, ото всех твои взгляды храня А теперь тебя нет, тебя нет почему-то, Я хочу, чтоб ты был, чтобы так же глядел на меня
А за окном то дождь, то снег, И спать пора, и никак не уснуть Всё тот же двор, всё тот же смех И лишь тебя не хватает чуть-чуть
Я иду без тебя переулком знакомым Я спешу не с тобой, не с тобой, а с Наташкой в кино А тебе шлют привет окна тихого дома Да ещё старики, что всё так же стучат в домино
Во дворе дотемна крутят ту же пластинку Ты сказал, что придёшь, хоть на вечер вернёшься сюда Вечер мне ни к чему, вечер мал, как песчинка Я тебя подожду, только ты приходи навсегда.
А за окном то дождь, то снег, И спать пора, и никак не уснуть Всё тот же двор, всё тот же смех И лишь тебя не хватает чуть-чуть
«Эта песня, видимо, удивила многих и вызвала самые разнообразные письма. Одни просто просили её повторить, другие возмущались, как смела она его не дождаться. Некоторые писали, что с ними было точь-в-точь такое и поэтому они вдвойне нам благодарны. Но все требовали девичьего ответа, конца истории, все хотели знать, где она, что с ней стало, почему она не дождалась. Мы очень долго думали с Аркадием Ильичом Островским над последней песней нашего цикла. И я даже уже написал было слова, в которых девушка прощалась со своей детской любовью, хотя и говорила, что она навсегда будет для неё святой:
 Бывало, в дождь, бывало, в снег  Тебя встречала я, мой первый человек.  Но час настал такой любви,  Что детства смолкшего обратно не зови.
 Но это оказалось неправдивым. Большинство наших слушателей верно почувствовали, что мы хотели «написать влюбленность, а показали любовь».  И последняя песня, конечно же, не стала песней прощания. Не стала она и банальной мещанской концовкой. Девушка действительно уехала, «как и парень», но «всё сбылось, и не сбылось.»  Так неожиданно для нас самих получилась эта сюита, или поэма из пяти песен.
Вот снова этот двор, Мой добрый старый дом. Я с тех счастливых пор Три года не был в нём. На милом этаже Квадратики огня, Теперь они уже Горят не для меня.
Здесь всё иное вдруг – И дождь иной и снег, Другой пластинки звук, Другой девчонки смех… Стучат давным-давно Иные каблучки. И лишь за домино Всё те же старики.
Вот переулок мой, А нет ответных глаз. Вернулся я домой, А ты не дождалась. У этих вот ворот Шаги твои стерёг… Где он теперь мелькнёт, Твой тонкий свитерок? Твой тонкий свитерок?
Детство ушло вдаль. Детства чуть-чуть жаль. Помню сердец стук, И смелость глаз, и робость рук.
И всё сбылось, И не сбылось, Венком сомнений и надежд переплелось. И счастья нет, И счастье ждёт У наших старых, наших маленьких ворот.
Если б тебе знать, Как нелегко ждать. Ты б не терял дня, Догнал меня, вернул меня
Текст песни Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев — А у нас во дворе.
Запись с юбилейного вечера поэта Льва Ошанина. Из репертуара Иосифа Кобзона и Майи Кристалинской.
Песни из цикла «А у нас во дворе»:
А у нас во дворе. (1962) И опять во дворе. Я тебя подожду (А за окном то дождь, то снег, 1962) Спустя три года (Вот снова этот двор) Детство ушло вдаль (посв. Майе Кристалинской)
А у нас во дворе Есть девчонка одна, Среди шумных подруг Неприметна она, Никому из ребят Неприметна она.
Я гляжу ей вслед — Ничего в ней нет, А я все гляжу — Глаз не отвожу.
Есть дружок у меня, Я с ним с детства знаком, Но о ней я молчу Даже с лучшим дружком. Почему-то молчу Даже с лучшим дружком.
Я гляжу ей вслед — Ничего в ней нет, А я все гляжу — Глаз не отвожу.
Не боюсь я ребят, И ни ночи, ни дня, Ни крутых кулаков, Ни воды, ни огня, А при ней словно вдруг Подменяют меня.
Я гляжу ей вслед — Ничего в ней нет, А я все гляжу — Глаз не отвожу.
Вот опять вечерком Я стою у ворот, Она мимо из булочной с булкой идет. Я стою и смотрю, И обида берет.
Я гляжу ей вслед — Ничего в ней нет, А я все гляжу — Глаз не отвожу.
Или утром стучит Каблучками она, Обо всем позабыв, Я слежу из окна. И не знаю зачем Мне она так нужна.
Я гляжу ей вслед — Ничего в ней нет, А я все гляжу — Глаз не отвожу. А я все гляжу — Глаз не отвожу. А я все гляжу — Глаз не отвожу.
И ОПЯТЬ ВО ДВОРЕ
Музыка А. Островского Слова Л. Ошанина
Ты не грусти, может быть, еще встретимся, — Я от тебя не сбегу никуда. Сколько в пути ни пробуду я месяцев, А возвращусь хоть на вечер сюда.
И опять во дворе Нам пластинка поет И проститься с тобой Все никак не дает.
Не отнимай свою руку, пожалуйста… Как бы судьба ни сложилась для нас, — Завтра забудь меня, маме пожалуйся, — А поцелуй на прощанье хоть раз!
В туфлях на гвоздиках, в тоненьком свитере, Глупая, все тебя мучит одно: Как бы подружки тебя не увидели, Да старики, что стучат в домино.
Губы не прячь и вокруг не поглядывай. Ты уж как хочешь, а мне по душе Помнить квартиру сто двадцать девятую, Твой огонек на шестом этаже.
Ты не грусти, может быть, еще встретимся, — Я от тебя не сбегу никуда. Сколько в пути ни пробуду я месяцев, А возвращусь хоть на вечер сюда.
Нам нельзя без песен. Сост. Ю. Г. Иванов. Муз. редактор С. В. Пьянкова. — Смоленск: Русич, 2004
Из песенного цикла «А у нас во дворе», который начался с одноименной песенки, сочиненной в 1962 году и исполненной Иосифом Кобзоном.
Ты глядел на меня, ты искал меня всюду. Я, бывало, бегу, ото всех твои взгляды храня. А теперь тебя нет, тебя нет почему-то. Я хочу, чтоб ты был, чтобы так же глядел на меня.
Припев: А за окном — то дождь, то снег, И спать пора, и никак не уснуть. Все тот же двор, все тот же смех. И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
Я иду без тебя переулком знакомым. Я спешу не с тобой, не с тобой, а с Наташкой в кино. А тебе шлют привет окна тихого дома Да еще старики, что все так же стучат в домино.
Во дворе дотемна крутят ту же пластинку. Ты сказал, что придешь, хоть на вечер вернешься сюда. Вечер мне ни к чему, вечер мал, как песчинка. Я тебя подожду, только ты приходи навсегда.
Вот снова этот двор, Мой добрый старый дом. Я с тех счастливых пор Три года не был в нем. На милом этаже Квадратики огня, Теперь они уже Горят не для меня.
Здесь все иное вдруг, И дождь иной, и снег. Другой пластинки звук, Другой девчонки смех. Стучат давным-давно Другие каблучки, И лишь за домино Все те же старики.
Вот переулок мой, Но нет ответных глаз. Вернулся я домой, А ты не дождалась. У этих вот ворот Шаги твои стерег. Где он теперь мелькнет, Твой тонкий
Смотрите также:
Все тексты Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев >>>
Record from the anniversary evening of the poet Lev Oshanin. From the repertoire of Joseph Kobzon and Maya Kristalinskaya.
Songs from the series “And in Our Yard”:
And in our yard . (1962) And again in the yard . I’ll wait for you (And outside the window it rains, then snow, 1962) Three years later (Here is this yard again) Childhood gone into the distance (dedicated to Maya Kristalinskaya)
And in our yard There is a girl alone Among noisy friends She is inconspicuous None of the guys It is inconspicuous.
I look after her — There is nothing in her And I look I do not take my eyes off.
I have a friend I’ve known him since childhood, But I am silent about her Even with the best friend. For some reason I’m silent Even with the best friend.
I look after her — There is nothing in her And I look I do not take my eyes off.
I’m not afraid of the guys And neither night nor day No cool fists No water, no fire And with her, as if suddenly They are replacing me.
I look after her — There is nothing in her And I look I do not take my eyes off.
Here again in the evening I’m standing at the gate She walks past from a bakery with a bun. I stand and watch And resentment takes.
I look after her — There is nothing in her And I look I do not take my eyes off.
Or knocking in the morning Heels she Forgetting everything I follow from the window. And I don’t know why I need her so much.
I look after her — There is nothing in her And I look I do not take my eyes off. And I look I do not take my eyes off. And I look I can’t take my eyes off .
AND AGAIN IN THE YARD
Music by A. Ostrovsky Words by L. Oshanin
Don’t be sad, maybe we’ll meet again, — I will not run away from you anywhere. No matter how many months I stay And I’ll be back here even for the evening.
And again in the yard The record sings to us And say goodbye to you All does not give.
Do not take your hand, please . No matter how fate is for us, — Forget me tomorrow, please mom, — A kiss goodbye at least once!
In shoes on studs, in a thin sweater, Stupid, everything torments you one thing: As if girlfriends did not see you, Yes old people that knock on dominoes.
Do not hide your lips and do not look around. You really want, but I like Remember the apartment one hundred twenty-ninth, Your light on the sixth floor.
Don’t be sad, maybe we’ll meet again, — I will not run away from you anywhere. No matter how many months I stay And I’ll be back here even for the evening.
We can’t be without songs. Comp. Yu. G. Ivanov. Muses Editor S.V. Pyankova. — Smolensk: Rusich, 2004
From the song cycle “And In Our Yard”, which began with the song of the same name, composed in 1962 and performed by Joseph Kobzon.
You looked at me You searched for me everywhere. I used to run keeping all your eyes from all. And now you are gone for some reason you are not there. I want you to be to look at me the same way.
Chorus: And outside the window — then rain, then snow, And it’s time to sleep, and not fall asleep. All the same courtyard, all the same laughter . And only you are missing a little bit.
I go without you familiar side street. I’m not in a hurry with you not with you, but with Natasha in the cinema. And they send you greetings windows of a quiet house Yes, old people, that everyone is still knocking at dominoes.
In the courtyard it is dark twist the same record. You said you were coming at least you’ll come back here for the evening. I don’t need an evening the evening is as small as a grain of sand. I’ll wait for you, only you come forever.
Here is this yard again My good old house. I have since happy Three years have not been in it. On the nice floor Squares of fire Now they are already Burning is not for me.
Everything else is suddenly here, Both rain and snow. Another record sound, Another girls laugh. Knocking a long time ago Other heels, And only for dominoes All the same old people.
Here is my alley But there are no reciprocal eyes. I returned home And you did not wait. At this gate Your steps guard. Where will he flash now Your thin
Так было и в этот раз. Композитор пригласил к своему роялю многолетнего друга поэта Льва Ивановича Ошанина и показал ему оригинальную и очень простую мелодию. 
