Маска Минотавра
«Мужчина, обладающий большими достоинствами и умом, никогда не бывает безобразен»
Жан Лабрюйер
Ни за какие деньги не мог герцог Клавдий изменить свой внешний облик. Сколько умнейших лекарей и алхимиков перебывало у него, сколько профессиональных костоломов пыталось исправить сотворенное природой, сколько магов и заклинателей тайно проводили над ним свои обряды – все без толку. Клавдий как был самым страшным уродом, когда-либо жившим на этой планете, так им и оставался, несмотря на свои огромные средства и широкие возможности. Рожденный в результате смешения родственной крови, убивший свою мать своим появлением на свет и выращенный слепой кормилицей и старым сумасшедшим учителем, получая ежегодно немалую сумму на свое содержание от тети, которая не видела и не желала видеть племянника, Клавдий вырос не только отвратительным существом, мало похожим на человека, но и агрессивным наглецом, полагающим, что ему, в силу физического несовершенства, в любом случае дозволено все. Едва ему исполнилось пять, он пожелал огромный парк аттракционов прямо в своем замке, и его каприз была мгновенно исполнен. В восемь лет Клавдий уже отослал от себя кормилицу и учителя, довольствуясь знаниями из книг и уже полученным образованием. В двенадцать герцог велел доставить ему пятнадцатилетнюю рыжеволосую девчонку, что помогала своей матери-молочнице и бросилась в глаза Клавдию как-то утром. Вопреки воле молочницы и ее дочки, плачущую девицу доставили по велению тети герцога прямо в комнату к Клавдию, увидев уродство которого, молодая красавица сочла, что ее принесли в жертву самому Минотавру из древних легенд. Совсем еще юный, но необъяснимо сильный герцог овладел желанной девчонкой, и ночью она скончалась, истерзанная и измученная им. Теперь Клавдий требовал молодых красавиц себе каждый месяц, и в округе его прозвали, собственно, Минотавром. Довольный своей темной славой, герцог жил припеваючи, невзирая на уродство тела и души. Он терпеть не мог церковь и часто открыто заявлял, что Бог проклял его, и теперь своими согрешениями он мстит Господу за его предательство. По глубочайшей просьбе тети, в церкви Клавдий был негласно признан умалишенным, и его слова никого не задевали и не беспокоили. Так и жил бы уродливый сын греха в свое удовольствие, вот только однажды увидел он, проезжая в своей зашторенной карете мимо соседских имений, в маленькую щель между занавеской и окном скачущую на белой лошади прекрасную светловолосую девушку. Пораженный до глубины души ее неземной красотой, Клавдий бросился расспрашивать всех, кто мог ему ответить, кто же эта чудесная богиня. «Это младшая дочь одного из приближенных короля, — был ему ответ. – Зовут ее Филиппина, и она приехала сюда вместе со своим молодым супругом графом Витольдом». Клавдий стукнул кулаком по столу и взвизгнул: «Хочу!». Испуганные слуги мгновенно донесли требование герцога до его тети, но та ответила: «Это невозможно, дорогой мой племянник. Графиня Филиппина – замужняя дама из высшего света, она не может принадлежать тебе, если сама того не захочет». И тогда Клавдию ничего не оставалось, как понадеяться лишь на самого себя.
Он заказал у лучших портных и мастеров чудесной отделки черный плащ с капюшоном, обшитый золотом и мелкой изумрудной россыпью, плотные кожаные перчатки, скрывающие кривизну его пальцев, и маску. На маску ушло особенно много сил, денег и времени. Из-за непропорциональности лица Клавдия и множества выступающих выпуклостей на его голове, мастерам пришлось изрядно потрудиться. Маска, изображающая обыкновенное человеческое лицо, совсем не подходила, потому как не скрывала бы всей головы Клавдия или была бы чересчур неестественно огромной. Один из мастеров предложил идеальное решение: маску доктора Чумы с длиннейшим птичьим клювом, но разъяренный герцог, услышав это, велел своим слугам высечь глупого ремесленника и отослать из замка прочь. Одна за другой отвергались Клавдием другие идеи, пока не остался последний мастер. Он как раз услышал где-то краем уха, что заказчика прозвали Минотавром, и робко предложил тому маску в виде головы быка. Клавдий, в какой-то степени гордящийся своим прозвищем и репутацией, согласился. Никогда еще у мастера не было столь высокооплачиваемого заказа! Он трудился и день, и ночь, чтобы оправдать надежды уродливого герцога, и, наконец, представил ему результат своей работы.
Маска была пугающе реалистичной. Она была очень тяжела, выполненная из стали, покрытая позолотой, но толстая шея Клавдия с легкостью удерживала на себе эту тяжесть. Маленькие, широко посаженные глаза, глядевшие из-под массивных надбровных дуг, располагались с точностью так, как размещались на голове глаза Клавдия. Широкие ноздри, через которые было продето толстое черное кольцо, усеянное изумрудами, были выполнены так живо, что казались вдыхающими воздух. Толстые бычьи губы скривились в явно не бычьем, а человеческом оскале. Узор, выполненный мастером по стали, изображал причудливое переплетение жесткой бычьей шерсти, а на лбу складывался в странный символ из колец, полукругов и крестиков. Но самыми удивительными были рога – выходя по бокам из специально сделанных в капюшоне прорезей, также обшитых изумрудами, они завивались и загибались вверх, а концы их были настолько острыми, как настоящие рога какого-нибудь дикого зверя. Золотые, тоже покрытые тонкими нитями узора, изображающего измененные мастером сцены из мифов, где не Тесей побеждал Минотавра, а совсем наоборот. Выполненные с поразительной точностью, с удивительной античной красотой и поразительным мастерством, они стоили, несомненно, едва ли не дороже замка, где проживал Клавдий. Но Минотавр был так доволен своей маской, что ему не было жалко никаких денег! Она выглядела не только достаточно грозно, но и отлично скрывала полностью его уродливую голову, да еще и демонстрировала поразительно богатство и вкус владельца, на что и рассчитывал Клавдий при своем знакомстве с Филиппиной. Одарив ремесленника такой кучей денег, что тот мог бы теперь прожить три своих жизни, ни в чем себе не отказывая, Клавдий облачился в свой удивительный наряд и напросился на визит в замок графа Витольда. Тот, мало что зная о герцоге из соседних владений, с любопытством согласился, а сам тут же пожелал узнать, что из себя представляет этот человек.
Слуги с охотой выдали Витольду все, что знали о Минотавре – и правду, и явную ложь, и легенды, и суровую жизненную реальность, но, большей частью, это были слухи отрицательного характера. Да о герцоге и нечего было рассказать хорошего. Теперь граф Витольд знал и прозвище Клавдия, и его страсть к расточительству, и пугающие истории о девушках, которые были отданы герцогу и никогда больше не вернулись. Но, будучи человеком смелым и любопытным, молодой Витольд лишь заинтересовался своим гостем и, посмеиваясь, велел встречать его со всеми почестями. Когда со своей каждодневной прогулки вернулась Филиппина, Витольд поведал ей, что чрезвычайно интересный гость пожалует к ним через несколько часов, и, столь же любопытная, графиня с готовностью бросилась облачаться в свои лучшие наряды.
Когда прибыл на своей богатой карете визитер, супруги уже стояли у парадного входа, чинные и самодовольные, готовые ко всему. Витольд полагал, что сейчас появится какой-нибудь толстокожий кабанчик лет сорока, разжиревший на своих деньгах, а Филиппина, наоборот, представляла высокого стройного и мрачного типа с изысканными манерами и загадочным прошлым. Но никто из них не ожидал, что, когда распахнутся двери, к ним в дом войдет Минотавр! Увидев его широкоплечую фигуру в плаще, из которого, переливаясь в желтоватом свете люстры, выглядывали слева и справа жуткие рога, супруги окаменели. Филиппина затаила дыхание, зачарованно глядя на волшебный изумрудный и золотой блеск. Витольд же быстро пришел в себя и, сияя своей широкой улыбкой, чинно поклонился герцогу и протянул ему руку. Рукопожатие было таким крепким, что рука графа странно хрустнула и покраснела, и таким долгим, что Витольду пришлось с силой выдергивать свою ладонь из цепкой хватки Минотавра.
-Добрый вечер, уважаемый сосед. Не выразить, как я рад нашему знакомству!
-Я тоже очень рад, — сухо и гулко раздался из-под маски хриплый голос Клавдия. И тут же резко его тяжелая бычья голова повернулась к Филиппине. Девушка вздрогнула и невольно отшатнулась, но уже спустя секунду непринужденно поклонилась гостю. Ее белые локоны красиво ниспали на плечи, и Клавдий, с одной единственной мыслью: «Хочу!», сжал кулаки, словно собираясь боем отвоевать себе добычу.
-Я надеюсь, вы проведете прекрасный вечер в нашей скромной обители, уважаемый сосед, — с легкой улыбкой проговорила Филиппина.
-Я тоже надеюсь, — ухмыльнулся под маской Клавдий.
-Что же, — хлопнул в ладоши Витольд. – Давайте я покажу вам наш уютный дом!
И, следуя за Витольдом, но постоянно оглядываясь на ступающую позади Филиппину, Клавдий отправился в длительный экскурс по особняку графа. Комнаты действительно были обставлены со вкусом, богатые украшения гордо висели на стенах, но во всем этом чувствовалась еще неестественность, словно все дорогие вещи натащили сюда за один день, и они пока даже не успели скопить за собой ни пылинки. Запах тоже был свежий, запах древесины и масляной краски. Клавдий с гордостью ощущал, насколько превосходит его замок дом Витольда. Единственное пока, в чем граф опередил своего гостя – это обладание такой женой, как Филиппина.
-Здесь у нас гостиная, самая большая во всем доме, — Витольд остановился напротив камина, над которым висел огромный портрет в медной раме. – Это – мой древний предок, он с далекого Севера. Звали его Эрик, и славился он, знаете ли, значительными победами при походе на…
И так завел Витольд речь на целых десять минут. Не потому, что он действительно гордился своим бородатым скандинавским предком, а потому, что хотел произвести впечатление на своего, по-видимому, ничему не удивляющегося соседа. Он прославлял сначала битвы, в которых победил нарисованный Эрик, затем деньги, которыми Эрик владел, площади земель своего родственничка, да только вот не мог понять, слушает его таинственный Минотавр или нет. Маска быка, несомненно, был повернута в сторону разглагольствующего Витольда, да вот только, кажется, блеск огня из камина, отражающегося в глазах Клавдия, был искажен куда-то в сторону, словно глядел герцог не на оратора, а на стоящую в сторонке чинную супругу. Но как такое может иметь место быть? Очевидно, глупость. И Витольд объяснял все косоглазием гостя и продолжал рассказ.
-Имел мой дальний предок Эрик на Юге великолепные виноградники! Бутылка вина, сделанного при жизни его, хранилась в доме моего отца, но сюда я привез ее с собой. Этому вину уже боле двухсот лет, можете себе представить?! Не желаете отведать?
Никакого двухсотлетнего вина у Витольда не было. Его просто раздирало любопытство – каков же Минотавр без своей бычьей головы? А уж пить, в этом Витольд был уверен, Клавдий будет без своей маски, так как стальная бычья голова, вероятно, не имела в себе отверстия для вливания напитков.
-Несите, — кивнул герцог.
-Простите за любопытство, но не имеет ли ваша чудная маска случайно специального механизма для питья? – хитренько и с любопытством в живом взоре поинтересовался граф.
-Вот принесите, — настоял на своем Минотавр, — а там и поглядите.
-Ах, ну да, — и Витольд вылетел из комнаты, в предчувствии новой байки, которую он травил бы в компании своих друзей.
Клавдий же, едва супруг прекрасной Филиппины выбежал прочь, резко повернул свою бычью голову к объекту вожделения. Он долго думал, что сказать ей, но она сама опередила его мысли: светловолосая нимфа каким-то незаметным легким шагом очутилась рядом с плечом герцога и провела остреньким тонким пальцем по золотистой отделке рога со словами:
-Какая тонкая работа, — она, стоя, несомненно, чуть ближе к Клавдию, чем нужно было стоять по нормам приличий того времени, хитро прищурилась. Несомненно – узнать, что находится под маской, стало смыслом ее существования в тот момент. Она была истиной женой своего мужа. – Наверное, эта маска делалась веками и тысячами мастеров?
-Нет, — глухо раздался скрипящий голос Клавдия из-под стальной головы. – Один мастер сотворил это за месяц усердной работы и целое состояние.
-Ах, и зачем же стоило отдавать огромные средства на такую, несомненно, странную поделку. — Филиппина, касаясь коленкой ноги Клавдия, провела пальцем по узору на лбу, по сгибу черной ткани плаща, затем вдруг взялась своей тонкой, но цепкой ладошкой за черное кольцо и с силой дернула его вверх. Маска обнажила покрытый волдырями квадратный подбородок Клавдия и, под весом собственных рогов, окончательно слезла с его головы и с громоподобным звоном свалилась на пол. Филиппина вскрикнула и отстранилась к стене. Это ли тот, кого в фантазиях она уже представила совершенством? Его ли мелкие глаза косо глядят на нее из-под кривых массивных надбровных дуг? Этот ли горбатый кабаний нос, расползшийся по асимметричным скулам, вдыхает аромат лучшей туалетной воды, которой так старательно недавно облилась графиня? Его ли толстые и покрытые отвратительной белой коркой губы сейчас кривятся в злорадном, нечеловеческом оскале? А эти вздувшиеся опухоли на его безволосой голове, так отвратительно затрясшиеся и блестящие неясного происхождения слизью или потом – неужели именно их скрывала тяжелая маска? Или эти многочисленные бородавки, желтые и гниющие, рассыпанные по всему его лицу? Филиппина в ужасе кричала и кричала, а Клавдий, мерзко хохоча, оплевывая собственный плащ, схватил ее в охапку.
-Вот, дорогуша, сама напросилась – теперь ничто не помешает мне тебя поцеловать! – а его зубы, кривые, острые, выстроившиеся нестройными рядами, желтые и зловонные – они скалились совсем рядом с ее скривившимся белым лицом.
-Чудовище! Отпусти меня!
-Теперь ты моя! – в унисон ей воскликнул, торжествуя, Клавдий и, одним взмахом своей огромной руки, порвал корсет на ее платье, обнажив ее белое чистое тело.
В эту секунду в комнату ворвался Витольд с бутылкой вина. Не помня себя от ужаса, он лишь по черному, обшитому золотом и камнями, плащу узнал, что отвратительный урод с лицом страшнейшего гоблина – это его гость Минотавр. Он ударил герцога бутылкой по голове, красное вино растеклось по отвратительному лицу Клавдия, но это не принесло ему вреда, и он лишь откинул своей огромной рукой Витольда к стене.
-Отпусти ее! – взвизгнул испуганный граф. – На помощь!
Клавдий разъяренно зарычал и, бросившись к большому стеллажу, стоявшему у стены, с поразительной легкостью придвинул его к двери, замуровав себя и супругов в гостиной. Витольд в беспамятстве и самоуверенности ринулся отодвинуть шкаф обратно, но не смог сместить его ни на сантиметр. Тогда он схватил со стены два пистолета, что, прекрасные своими серебряными рукоятками, служили уже долгое время лишь элементом декора.
-Я повторяю еще раз! – срывающимся голосом воскликнул Витольд. – Отпусти мою жену сейчас же! – Клавдий оторвался от обнаженной и уже потерявшей голос от крика Филиппины и, со звериным рычанием, поднял с пола маску. Граф, зажмурившись, выстрелил, и пуля угодила прямиком в маску, в лоб стальному быку. Минотавр торжествующе загудел, подняв маску над головой и бросаясь на Витольда в атаку. Тогда молодой граф выстрелил второй раз, и в этот раз пуля угодила в бок герцогу. Он взвыл и, невзирая на кровоточащую рану под ребром, взмахнул своей стальной маской. Раз – и граф Витольд оказался нанизанным на острый рог бычьей головы. Он захрипел, выронил разряженные пистолеты и, широко распахнув глаза, последний раз выдохнул. Филиппина истерически завизжала и, обезумевшая, бросилась на Минотавра. Два – и девушку проткнуло вторым рогом насквозь, разорвав ее чистый белый живот. Минотавр зарычал и поднял над собой маску с повисшими на ней двумя телами. Потом его колени подогнулись, и он, с выражением безумной жадности и торжества на лице, рухнул на пол и затих. Стоило пуле в его боку добраться до нужного места в его уродливом теле, он испустил свой уродливый дух.
Источник
