Как легко сшить кепи-уточку и восьмиклинку, смотрите!
Приветствую всех заглянувших на огонёк!
Была у меня уже статья о том, как связать кепку. Давайте посмотрим как легко можно сшить кепку себе, мужу, ребёнку)
Мне очень нравятся кепки, на мой взгляд, они никогда не выйдут из моды!
Больше всего мне нравятся восьмиклинки и, так называемые, уточки)
Рассмотрим сначала уточку!
Принцип сшивания понятен на картинках. Но кому не понятно, вот ролик — наглядный пример
А вот тоже «уточка», только чуть иная выкройка
А вот и восьмиклиночка)
Надеюсь всё доступно-понятно)
Благодарю, что заглянули и до новых встреч!
Шейте, творите и будьте неотразимы!
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Источник
История создания кепки восьмиклинки «BIRMINGHAM» в стиле «Острых козырьков»
Помимо пальто и плащей, среди нашего ассортимента есть кепки, да не простые а в стиле «Острых козырьков» и сегодня мы хотим рассказать об их истории создания.
Мы являемся фанатами сериала «Острые козырьки» и поэтому нам пришла идея создать кепку в стиле этого сериала, перенести кусочек атмосферы той эпохи в современность.
Аксессуары — важная составляющая образа любого гангстера.
Кепки восьмиклинка — незаменимый аксессуар, который являлся визитной карточкой клана Шелби в сериале «Острые козырьки».
Банда, гроза Бирмингема, уделяла особое внимание своему стилю. Мафиози узнавали на улицах по фирменным кепкам, говоривших о принадлежности к могущественному и безжалостному клану.
Восьмиклинки имели символичное значение для мафиози. Кепка была своеобразным символом рабочего класса и простого народа, из которого вышли члены банды.
Интересно, что главный герой сериала Томми Шелби, глава «Острых козырьков», не изменяет головной убор даже когда становится очень богатым и влиятельным человеком в английском обществе, сочетая его с пальто и костюмами. Это касается и других членов группировки. Тем самым они подчеркивали важность и актуальность своей связи с простым народом.
Почему банда называлась именно «Острые козырьки» ?
«Острые козырьки» появились неслучайно, они имеют реальный исторический прототип бандитскую группировку «Заточенные кепки». Однако по историческим сведениям они орудовали в Англии в конце XIX века.
По истории сериала банда получила такое название по причине того, что в козырьки и по периметру кепки были вшиты бритвенные лезвия, которые служили оружием защиты в драке. Мафиози били врага головой, рассекая лоб, чтобы кровь могла временно ослепить соперника и дать им превосходство в любом конфликте.
Реальная история преступной группировки ставит под сомнение правдивость этого факта, поскольку лезвия на тот момент только входили в бытовой обиход и были достаточно дорогими.
Модель Newsboy cap.
Наша мастерская создает изделия, используя лекала соответствующие лекалам классической английской кепке восьмиклинке, появившейся 180 лет назад и является классической newsboy cap.
Модель Newsboy cap или paperboy cap или Гэтсби, обладает не менее интересной историей. Она появилась в XVI веке, поскольку король приказал мужчинам из незнатных сословий по выходным и праздничным дням ходить с покрытой головой.
Действие приказа не было длительным, но народная любовь к кепкам-восьмиклинкам осталась. Головной убор стилен, практичен и универсален, а потому сохраняет свои позиции в хит-параде вечной классики.
Кепку-восьмиклинку очень полюбили мальчишки-разносчики газет, за что ее и прозвали «newsboy». В основном это были мальчишки из бедных семей, и кепка, сшитая из отдельных кусков ткани была дешевле плоской кепки, сшитой из сплошного куска.
Также эта кепка обрела популярность среди гольфистов. Удобная и стильная, она могла защитить от солнца или от холода. Ее шили из легких тканей — хлопка, парусины, а зимой из теплых — твида, шерстяных.
Вторая волна популярности у кепки-восьмиклинки пришлась на 70-е годы 20 века после выхода на экраны фильма «Великий Гэтсби». Стиль главного героя в исполнении Роберта Рэдфорта быстро разошелся в народе, и восьмиклинку так и стали называть — гэтсби.
Этот головной убор было легко пошить, постирать и даже при необходимости можно было сложить и спрятать в карман. Неудивительно, что он был очень популярен у рабочего народа — докеров, грузчиков, рабочих заводов.
В России кепка тоже была в основном предметом гардероба крестьян и рабочих. Все мы помним Ленина в такой кепке, до сих пор зовущего нас в светлое будущее с высоких постаментов. Неудивительно, что эту кепку носили весь двадцатый век. В девяностых же годах кепка стала непременным атрибутом мелкой шпаны (гопников). С тех пор она называется «хулиганкой».
В современной моде такую кепку носят наравне с обычной плоской кепкой, как мужчины, так и женщины.
Модель Newsboy cap не выходит из моды не один десяток лет, она дополняет элегантный образ, делая его более запоминающимся и в наши дни.
Кепка восьмиклинка «Birmingham» с «лезвием».
Основная особенность нашего изделия — вшитое «лезвие» над козырьком кепки восьмиклинки. Поскольку расцвет гангстерской эпохи ушел в прошлое, ателье-мастерская в качестве имитации лезвия использует латунную пластинку с гравировкой. Это позволяет сохранить основную идею создателей нашумевшего сериала.
Авторская кепка восьмиклинка доступна в различных цветах. Она выполнена из качественной шерсти, что делает аксессуар не только дополнением образа, но и источником комфорта в прохладную погоду.
Источник
Кепочная мастерская
Две армянские истории
КЕПКА ДЛЯ ЛЕНИНА
Кепочная мастерская
А рмения — довольно специальная страна. Всякий побывавший там, хоть в советское, хоть в постсоветское время, знает, что тут все первое. В крайнем случае второе. Первая по качеству родниковая вода, первое в мире виноделие, возникшее три тысячи лет назад, и даже первый в мире Хам — сын Ноя — тоже хамил не где-нибудь, а в окрестностях горы Арарат. Армения — родина французского шансона в лице Азнавура и нового подхода к симфонической музыке в лице Караяна (вообще-то он австриец). Литература американского Юга тоже, слава богу, придумана Сарояном. Лучший в мире теннисист — нет, не аргентинец Налбандян, а американец Агасян (он же Агасси). Поскольку нигде в мире не пьют столько кофе, сколько в Армении, можно утверждать, что и кофе сначала изобрели армяне, а потом у них передрали латиносы. Но если насчет кофе и шансона можно еще спорить, то насчет кепок все понятно.
Армения есть безусловная и бесспорная родина кепки, поскольку в Советском Союзе светлый облик кавказца складывался из длинного хищного носа, чутко втягивающего запахи окрестных женщин, из козырька кепки-«аэродрома» и небольшой пирамиды мандаринов, над которой все это нависало. Убедительно шевеля носом из-под кепки, кавказец втюхивал мандарины бледным жителям северных городов. В северных городах людей в больших кепках давно уже было больше, чем на исторической родине. Это называлось «диаспора».
На самом деле, конечно, пролетарское украшение было изобретено в конце прошлого века в Европе и вошло в моду сначала среди парижских шоферов, в кожаном варианте, а затем среди немецких рабочих, в тряпочном. Но армянину вы этого не докажете. Если лучшие кепки шьют здесь, то их и изобрели здесь, эли? (Не так ли?) Все, кого мы спрашивали о происхождении главного кавказского символа, уверенно отвечали: это наше, армянское ноу-хау. И был знаменитый ереванский завод головных уборов, который теперь — комбинат по пошиву одежды на улице Комитаса.
Схватив такси за тысячу драм, мы отправились в самое средоточие заветного национального промысла. Там, однако, нам с вечной армянской скорбью в глазах сообщили, что линия закрыта за нерентабельностью. Раньше их шили на весь Союз и они пользовались огромной популярностью, потому что были, вах, самые лючшие. Но теперь на Союз шить не надо, а вся Армения давно окепочена. Поэтому любимый промысел отдан на откуп местным ремесленникам, многие из которых, однако, занимаются своим делом уже по сто пятьдесят лет. Это называется «династия».
— И где найти такую династию? — спросил я без особого энтузиазма.
— О! — таинственно произнес старый мастер с бывшей кепочной линии. — Есть один мастерская (вероятно, всем известна волшебная способность армян обо всем мужском говорить в женском роде, и наоборот). Он необычный, древний. Лучший в Ереван. Там весь город себе шьет. Улица Киевян, 33. Ехать так, так и вот так, — он извилисто показал, как ехать.
— Скажите, а что же у вас теперь шьют вместо кепок? — поинтересовались мы на прощание.
— Хорошие фуражки камуфляж, — с достоинством сказал мастер. — Тоже кепка, только военний.
Это, в общем, соответствует новой Армении, которая являет собою довольно экзотический синтез латиноамериканской вечно воюющей республики, где ежемесячно происходят военные перевороты, и восточной царственной лени, знаменитой кавказской неги. С одной стороны, молодые генералы, которые периодически захватывают власть, свергаются, меняют парламент, образуют автономии и пр. С другой — восточный пофигизм и умение радоваться простым вещам вроде винопития и мясоедения. Так возникает упоительный синтез, который Лимонов назвал «Войной в ботаническом саду». «Нарушаю! — с упоением кричал водитель Жора, чудом ориентируясь в ереванском автомобильном хаосе. — Опять нарушаю!» Наконец мы высадились у скромного полуподвальчика, спустились вниз, и я обомлел.
В небольшой жарко натопленной мастерской (включены были четыре обогревателя) стрекотало пять старомодных машинок, пахло кофием, а вся стена — метра эдак четыре на шесть — была завешана кепками любых фасонов и разновидностей. Я никогда не видел столько кепок в одном месте. Тут были восьмиклинки и «аэродромы», кожанки и пестрые тканые кепочки в духе Олега Попова, с козырьками и без, с помпончиками и пипочками, ленточками, узорчиками и даже ушами. Тут были кепки на всякий вкус, от парижского до зюгановского, от эстетского до пролетарского, — и хозяин мастерской Размик Аракелян с важностью и удовлетворением оглядывал потрясенных гостей.
— Кофе? — важно спросил он.
Сколько шьют в Армении кепки, столько занимаются этим делом мастера Аракеляны; нынешний Аракелян шьет их ровно сорок лет, с 1962 года. Навыки передал ему отец, а тому — его отец, великий эриванский кепочник, шивший подарок Ленину.
Когда Ленин впервые появился перед народом в кепке — история умалчивает, потому что толком не знает. До эмиграции его любимым головным убором был котелок, в котором он и показывался на людях в пятом году. И даже в седьмом его еще видели в котелке. В Париже его несколько раз видели в канотье — соломенной шляпе, не особенно шедшей к его крупному лысому лбу. И только в Германии Ильич с кепкой наконец нашли друг друга: он подхватил эту моду у немецких рабочих. В семнадцатом вождь вернулся на Родину другим человеком: он уже не расставался с приплюснутой кепочкой, в ней позировал фотографу (в парике, без бороды), в ней прогуливался по Кремлю. Несколько кепок вождя хранятся в Горках. Он любил фотографироваться в этом непритязательном головном уборе. Она запечатлена во всех памятниках, а в некоторых даже дважды: одна кепка у Ленина на голове, другая зажата в энергично жестикулирующей руке. Вероятно, на случай, если свалится первая.
Есть даже специальная модель, именуемая «ленинкой»: в ней-то Ильич и приехал в Россию в 1917 году. Это мягкая кепка с небольшим козырьком и тесьмой, теплая, рассчитанная на осенне-зимний сезон. Трудящиеся всего мира знали, что Ленин носит именно такую. И в Закавказье об этом знали тоже.
В мае 1918 года была образована Армянская республика, которая в 1920 году добровольно присоединилась к Советскому Союзу. Старый кепочный мастер Аракелян решил сшить Ленину подарок. Он знал, что скоро из Эривани поедет в Москву большая делегация. Что можем мы подарить, обитатели скудной земли? Виноградное вино? Но Ленин не пьет виноградного вина. Козьего сыра? Но кто знает, понравится ли Ленину сухой и острый козий сыр? Барашка? Но как довезти Ленину барашка? Да и наверняка он тут же отдаст его детям, он все отдает детям. «Надо сшить Ильичу кепку, — сказал старый мастер. — Никто лучше нас не сошьет ему кепку. Кепку он не отдаст детям».
Мастер знал, что у Ленина огромная голова, в которой помещаются все мысли о трудящемся народе. Он знал, что у Ленина могучий лоб, крупный затылок человека, привыкшего думать о последствиях, — кепку надо шить большую. И ее надо сделать теплой, потому что в Москве холодно. В козырек надо зашить твердого картона, подкладку сделать шелковой, а верх соорудить из лучшего сукна. Мастер вкладывал в эту кепку все свое искусство и всю любовь к далекому Ленину, потому что Ленин должен был надеть закавказский подарок — и все сразу понять про армянский народ. Ведь путь к мозгу Ленина лежит через кепку. Пусть он поймет, как мы хотим дружить с Россией и как нам нужно, чтобы он про нас помнил.
Но пока собиралась делегация, и пока решался вопрос об ее составе, и пока мастер шил кепку — Ленин умер. И головной убор, таящий в себе всю правду о Закавказье, так и остался висеть на стене мастерской.
Мастерская переезжала множество раз. В конце концов она обосновалась в полуподвальчике на Киевской улице, и кепка, всегда висящая отдельно, заняла почетное место на особом гвозде. Ее никому не дают примерять — она предназначена для одного, который наденет ее и сразу все поймет про решение проблем Кавказа. Может быть, если в Армению приедет руководитель России или Генеральный секретарь ООН, ему дадут таинственный головной убор. И он озвучит наконец рецепт древнего мастера — совет, как всех примирить и сделать богатыми.
Но Путин пока не едет, да она и мала ему, наверное.
— Какой модел вы хотите? — учтиво спросил меня Размик Аракелян. На шее у него висел сантиметр, и сам он был похож на грустного королевского портного из сказки. Вокруг хлопотали его неутомимые подданные.
— Сшейте мне «ленинку», пожалуйста. Может, я тоже что-то пойму. А это долго?
— Это недолго, — строго сказал мастер. — Я сошью ее при вас. Садитесь, пейте кофе.
И он стремительно обмерил мою голову своим древним сантиметром, и белым мелком наметил выкройку на куске лучшего сукна, и в мгновение ока сшил кепку, и стал подвергать ее средневековым процедурам: напялил на какой-то деревянный древний прибор («Наш инструмент, семейный, антиквариат теперь») и принялся растягивать, потом на другом приборе разглаживал, и я со священным ужасом слушал, как тяжело поворачиваются и скрипят деревянные шестерни. Он обдавал кепку водой и гладил ее утюгом, обшивал лентой и приминал — и ровно через сорок минут вручил мне чуть уменьшенную копию той, что висит на прочном стальном гвозде, в стороне от прочих, на стене его ателье.
— Наденьте, — сказал он повелительно, — и вы почувствуете.
Было бы неправдой сказать, что я сразу понял решение всех проблем Закавказья. Но кепка потомственного мастера Аракеляна, безусловно, сильно подняла мое настроение. Первая моя мысль была о том, что прекрасно уметь что-нибудь делать как следует. Впрочем, я всегда это понимал. Вторая мысль, пришедшая через кепку, была о том, что распад СССР ничего в нас по большому счету не изменил.
— Прекрасно, — сказал я. — Спасибо, Размик.
— Приходите, — кивнул он и не взял денег.
Теперь я вполне могу изображать лицо кавказской национальности, поскольку нос у меня есть и так, а мандарины я могу купить у другого лица кавказской национальности. На армянина я в этой кепке похож гораздо больше, чем на Ленина. И не сказать, чтобы меня это огорчало.
В материале использованы фотографии: Максима БУРЛАКА («СОБЕСЕДНИК»)
Источник
